№ 10 (325) от 19.03.2007
«Мегаполис» http://www.megapolis.kz/
Александр ТОНКОПРЯДЧЕНКО, Актау
В наших краях объявился педофил. Видел я этого предполагаемого извращенца. Маленький, пузатенький, плешивенький, с тихим, ласковым голосом. По виду – благовоспитанный чиновник средней руки. Каковым он, собственно, до сей поры и являлся на одном крупном актауском казенном предприятии.
Добрый Вовчик под шестьдесят
Соседи, с которыми мне довелось побеседовать, ничего дурного про Владимира Степановича Крылова (имена и фамилии всех персонажей изменены) сказать не могут. Не напивался, не буянил, не дрался. Да и где ему с его физическими кондициями? Разве только целыми днями и ночами на галерее около дверей его квартиры колготились настырные визитеры. Причем исключительно особы женского пола, как правило, нетрезвые и в довольно широком возрастном диапазоне: от 13-14 до 30 с лишком лет. И беспрерывно орущие: «Вовка! Вовчик! Открой».
Иногда Вовчик, хлопец лет под 60 от роду, являл свое лицо народу. Причем вел при этом себя по-разному. То, как мог, разгонял страждущих видеть его дам и отроковиц, а то приглашал их в апартаменты. Особо настойчивых. Что происходило после за дверьми, знают только Вовчик да его гостьи. Теперь все дают весьма противоречивые показания.
Крылов уверяет, что просто кормил своих бездомных, оголодавших в конец гостий, ссужал их посильной для него финансовой помощью и отправлял восвояси. Кроме тех, кому негде было переночевать и кого он оставлял на временный постой. Барышни же и среди них две малолетки, Вика Смирнова и Настя Белова, обе – двенадцати с небольшим лет, уверяли, что «Вовка» домогался и склонял их к вступлению с ним в половой контакт. Что ему иногда и удавалось. И в таких случаях он давал им денег: по 200-300 тенге. А один раз дал даже две тысячи.
В ответ на это во время очных ставок предполагаемый педофил заявлял, что малолетки просто оговаривают его, чтобы помочь ментам состряпать на него дело.
Сигареты для дочери
Не в компетенции газетчика разбираться, что тут – правда, а что – вымысел. Да и противно, честно говоря. Лучше оставим это решать суду.
Тут имеется другая проблема. У великого американского писателя О’Генри есть рассказ с таким ортодоксальным названием «Кто виноват?». Штатовский классик начинает повествование с описания небритого пьяного мужчины, прохлаждающегося на лавочке, в то время как его замученная непосильной работой и бытовыми проблемами супруга просит взглянуть: куда это запропастилась их маленькая дочка? Но мужику некогда. Он размышляет. Над тем, как бы выцыганить у жены доллар, чтобы пойти с друзьями в ближайшую пивнуху.
Затем, так и оставив небритого мужика на лавочке, а его жену у корыта со стиркой, автор углубляется в описание трагической судьбы некоей уличной девицы, воровки и проститутки, которая, зарезав средь бела дня своего любовника, затем покончила с собой в грязных водах Гудзонова залива. Кто виноват в этом? – спрашивает писатель. И сам отвечает: небритый пьяный мужик на лавочке. Ибо пока он думал про доллар на выпивку, а его жена гнулась над стиркой, их маленькая девочка успела вырасти и прожить всю свою, такую горькую и короткую жизнь.
Викин папа тоже человек очень занятой. Но в ЦВИАРН зашел как раз в тот момент, когда нанес туда визит и я. Навестить дочурку. И даже, по словам этой весьма резвой девчушки, притащил ей сигарет. Впрочем, она вполне могла и соврать. Потому что буквально за пять минут до прихода ее родителя я отказал Вичке в ее просьбе дать ей в обмен на ее откровенность по поводу их взаимоотношений с педофилом курева. Мотивируя это тем, что маленьким девочкам надо конфеты есть, а не сигареты смолить. Вот она и продемонстрировала мне, что не нуждается в моих услугах, а заодно не преминула и поведать о том, какой у нее замечательный папка. «И пить уже почти завязал».
Теплотрасса – или приют?
Мамы у Вики нет. Как, впрочем, и у ее товарки по контактам с «Вовчиком». Из дому от папаши Вичка начала бегать в десять лет. Тогда же приохотилась и нюхать клей «Момент». А с 11 лет, как рассказывали мне еще год назад ее старшие подружки по подпольному «клубу» токсикоманов, начала зарабатывать на оказании сексуальных услуг водителям-дальнобойщикам.
Ее бабушка и дедушка, пока были живы, пытались вытащить несчастного ребенка из помойки, куда она валилась. Разыскивали ее на теплотрассе, в районе гаражных кооперативов, где время от времени проживают взрослые бомжи и подростки-токсикоманы. И куда захаживают «клиенты», большие негодяи и охотники до совсем маленьких девочек и мальчиков.
Но старики умерли год назад. И мамы нету. А папа занят. Зато есть «добрый дядя Вовчик». Который накормит, обогреет и подкинет деньжат. Есть теплотрасса и колодцы городской канализации. И крутые водители-дальнобойщики. И еще немало грязных, подлых и мерзких козлов, обожающих забавы с детворой.
Есть, правда, в городе еще детский дом и приют, есть навороченная детская деревня: «богадельня» для бездомной детворы нового, так сказать, семейного типа, есть уже упомянутый выше ЦВИАРН и школа для детей с девиантным поведением. Есть, в конце концов, и детское отделение в областном наркологическом диспансере. Но как-то так получается, что вся эта система существует как-то сама по себе, а теплотрасса, канализационные колодцы, добрые «Вовчики», крутые дальнобойщики, Вичка и Настя – сами по себе. Да нет, конечно, жизнь этих малышек такая еще короткая, но уже безысходная, не раз пересекалась практически со всеми этими богоугодными казенными заведениями. Живали они там. Но, увы, недолго. Бегает из этих учреждений детвора почем зря. Наверное, именно потому, что они – казенные. И хоть вы что мне говорите: не поверю, что бегут потому, что им там слишком хорошо и комфортно…
Немножко беременные, слегка беспризорные…
Я тут попытался как-то узнать: сколько в городе беспризорных детей? И никто не смог на него ответить. Впрочем, были попытки отдельных чиновников, имеющих какое-то отношение к этой проблеме, растолковать мне, что бывают, мол, частично беспризорные, а бывают – полностью. Так вот последних у нас – очень мало.
Но я не понял: частичная беспризорность, это, похоже, что-то вроде неполной беременности? Или как? И тогда какие-то более или менее корректные выкладки я попытался сделать сам. На учете в областном наркодиспансере официально стоит нынче 1501 наркоман, из них 11 – подростки и 21 токсикоман (последние в подавляющем большинстве своем – дети). По рекомендации специалистов этого заведения, чтобы получить более или менее реальное число наркозависимых граждан в регионе, надо помножить первую цифру на десять. Получается 15 с лишком тысяч. Если по аналогии проделать ту же операцию со второй и третьей цифрой (хотя, они, по-моему, занижены не в 10, а раз в 20-30), получается 110+210 – 330. Полагаю, никто не возьмется относить указанный контингент к числу детей, обеспеченных хотя бы «частично» необходимым призором?
И что тут могут сделать приют, детский дом, таковая же деревня, ЦВИАРН и школа для малолетних правонарушителей? И как дать укорот «Вовчику», дальнобойщикам и другим негодяям, охочим до малышни?
P. S. Мне стало страшно, когда двенадцатилетние пигалицы, прокуренными и пропитыми голосами стали подробно и охотно живописать мне, как дядя Вова вступал с ними в сексуальный контакт. Господи, конечно, у этих девчушек нет родимых мамы и папы, а если и есть, то непутевые. Но не совсем ведь она безродная и никому не нужная, эта детвора. Ведь есть и у них, что ни говори, большая, добрая и ласковая мать. Их Родина! |
