№ 21 - 22 (6072) 31 мая – 6 июня 2006 г.
НЕ ЧУЖИЕ
Когда они гостят у нас, мы все одна семья
В моей жизни Галя и Серёжа появились совсем недавно. Они брат и сестра. Про их прошлое я знаю очень мало – только то, что их родители постоянно пили и часто дрались. Подробно расспрашивать неловко, а сами они говорят об этом редко и неохотно. Но одно я знаю точно: они – очень хорошие, добрые, симпатичные дети, оказавшиеся в трудной ситуации.
Сереже – 12, Гале – 9. В нынешнем интернате они живут уже около года вместе с другими ребятами, «оставшимися без попечения родителей», так гласит табличка на здании. Согласитесь, жить под такой вывеской несладко.
В наш дом Галю и Сережу привело телевидение. Так вышло, что мой муж писатель Леонид Жуховицкий был приглашён в программу ТВЦ «Солнечный круг» в качестве гостя. А там как раз обсуждалась проблема брата и сестры: их родители были лишены прав на воспитание, и дети оказались в разных приютах, ибо девочка была прописана у мамы в области, а мальчик – у папы в Москве. Приюты финансируются из разных бюджетов, что служило страшной преградой для чиновников – никак они не могли соединить детей, пока не вмешалась популярная передача. В конце обсуждения ребятам было предложено из всех взрослых, которые вместе спорили и решали, что делать, выбрать кого-то одного, с кем они хотели бы поддерживать отношения и дальше. Галя и Серёжа посовещались и выбрали моего мужа.
Их выбор стал событием для всей нашей семьи.
После первого короткого знакомства на детском празднике мой муж, я и наша восьмилетняя дочка отправились в Кузьминки, в интернат №55. Первое, что поразило, – огромная, очень хорошая территория, уютные этажи, обилие студий, кружков, прекрасные игровые комнаты, добрые лица воспитателей. Мой ребёнок ходил с распахнутыми глазами. Все детки чистенькие, хорошо одетые. Одним словом, тот образ унылого здания с серыми стенами, запахом хлорки и панцирными койками, всплывавший в моём воображении при слове «интернат», оказался далёк от реальности. Представьте себе: воспитанники даже регулярно ездят на каникулы в Швецию и другие страны по приглашению наших бывших соотечественников и прочих хороших людей. У нашей Галки есть шведская мама Марина и папа Райт, с ними она провела часть лета и последние зимние праздники.
Но вместе с радостью за материальное благополучие детдомовцев ко мне пришло осознание глубины всех прочих проблем.
Пишу эти заметки, чтобы поделиться своим опытом, своими радостями и, конечно же, своим беспокойством. Увы, для него поводов хватает.
Сколько бы конфет ни подарили на праздник, как часто ни разрешали бы играть на компьютере и смотреть мультфильмы по видику, это не может сделать счастливым, если к тебе совсем-совсем никто не ходит. Когда ты одинок, когда непонятно, зачем тебя родили на этот свет, то непонятно, к чему и зачем стремиться. Зачем учить уроки? Получать хорошие оценки? Кому они нужны в этом мире и кому нужен ты?
У большинства этих ребят родители живы. У кого-то есть бабушка или дядя, которые иногда берут их домой. Но многие остаются практически без внимания родных – алкоголизм, наркомания оставляют слишком мало шансов на любовь и заботу.
Многие мои знакомые настороженно отнеслись к нашему решению принимать Галю и Серёжу у себя на выходные. «Ну и что вы будете делать с ними дальше? – спрашивают нас. – Ведь дети к вам привыкнут!» Да, и мы к ним привыкнем, точнее, уже привыкли. И вместе с тем понимаем, что забрать их в семью насовсем не можем, не готовы.
Почему же я не боюсь делать то, что делаю?
Думаю, у каждого в жизни были значимые взрослые. Не родители. Учителя, соседские бабушки или дедушки, которые сумели отнестись серьёзно к детским проблемам, пионервожатые в лагере. В моей жизни такой человек тоже был. Елена Григорьевна Макарова преподавала лепку в детской школе искусств. Так вышло, что именно эти три года, что я к ней ходила, оказались самыми трагическими годами моего детства. Мои родители разошлись, мир рухнул, но я была в нём не одна. Конечно, не только Елена Григорьевна мне помогала, но самое огромное влияние было именно её. Может быть, как раз потому, что она не стремилась делать это напрямую. Мы просто лепили, рассказывали разные истории. Я до сих пор помню, как она меня похвалила за удачную фигурку слона, потому что у него были мощные надбровные дуги. Это был мудрый слон и очень настоящий. Её сочувствие, её тепло, её внимательное присутствие в моей жизни тогда меня спасли. А когда вчера кто-то протянул руку помощи тебе, трудно не протянуть сегодня свою руку к одинокой ладошке.
Мне кажется, не нужно приводить примеры, почему детям важно жить в семье, а не в детском доме. Даже для взрослого человека казённый дом – это стресс. Никто не любит лежать в больницах или жить в домах престарелых. Сейчас в России возрождается форма патронатного воспитания. Она была известна со времён Екатерины II и активно применялась в годы Великой Отечественной войны. Именно благодаря широкому распространению патроната в других развитых странах нет детских домов.
Патронат прежде всего позволяет разделить права и обязанности по воспитанию ребёнка между детским домом и патронатным воспитателем. Это решает многие проблемы. Во-первых, ребёнок без установленного юридического статуса может ждать решения бумажных проблем не в казённом учреждении, а в семье. Во-вторых, за ним сохраняются все государственные льготы: право на получение пособия, медицинское обслуживание, бесплатный проезд.
Патронатные воспитатели становятся сотрудниками детского дома на постоянной основе или по совместительству. Им идёт педагогический стаж (если у них педагогическое образование), даже выплачивается зарплата, хотя размер её можно считать чисто символическим. Но главное – с патронатной семьёй с самого начала начинает работать команда специалистов: детские врачи, психологи, социальные педагоги. Те, кто захотел взять ребёнка на патронат, проходят обязательный курс обучающих занятий, который помогает им лучше понять поведение брошенных детей, узнать, что делать в трудных ситуациях, разобраться в собственных мотивах и чувствах, принять взвешенное решение.
Когда ребёнок перебрался к новым родителям, они не остаются один на один со всеми возникающими проблемами – детский дом осуществляет профессиональное сопровождение семьи на основе партнёрства и взаимовыручки. Поэтому патронатными воспитателями могут стать люди, которые никогда бы не смогли или не решились быть усыновителями или опекунами – одинокие женщины, пожилые супружеские пары, семьи, в которых официальный доход недотягивает до установленной нормы.
В общем, это очень человечная форма. Увы, она ещё не прописана в федеральном законодательстве и регулируется только законами регионов. Пока таких регионов в России всего 17.
Главная проблема, на мой взгляд, – позволить себе открыть сердце навстречу этим детям. «Ведь это такая ответственность!» – фраза, которую произносили все мои знакомые. Конечно, ответственность. Конечно, каждый должен оценить свои силы, возможности, желания и готовность своих домашних. Именно с этого очень важного момента начинается работа сотрудников патронатной службы.
Где-то я читала, что если человека с аритмией и угрозой инфаркта обнимет и прижмёт к груди другой, то больное сердце быстрее и легче подстроится под уверенное и сильное биение здорового. Не знаю, насколько это работает в медицине, но в педагогике работает. Мы не можем и не должны держать детей у своей груди всю жизнь, но чем чаще мы будем прижимать их к сердцу, тем уверенней, сильней и добрей они станут. Если вы не готовы обнять чужого ребенка, обнимайте родных. Им это тоже очень нужно.
Галя и Серёжа, наверное, даже не догадываются, как много они мне дали. Кстати, из своих интернатских денег (150 руб. в месяц) ребята всё время делают нам какие-то сюрпризы: брелочек для ключей, чашку, детские журналы для моей Алёнки. Но дороже всего новый взгляд, который мне подарили эти дети. Я стала с глубокой благодарностью и тихой радостью взирать на все семьи с детьми.
Эта глубина и понимание пришли и к моей дочке. Когда мы были в интернате в гостях, она сидела рядышком со мной и всё время норовила прилечь мне на плечо. Я просила её этого не делать, она продолжала. «Алёна, ты лежишь на маме, а здесь ни у кого мамы нет», – сказала я. Тогда Алёнка выпрямилась и удивлённо посмотрела на меня. Целый месяц, когда мы заканчивали вечернее чтение вместо капризного: «Хочу ещё! Почему так ма-а-а-ло!» – я слышала: «Спасибо, мамочка. Какая же ты у меня хорошая!»
Сейчас первая эйфория прошла. Моей дочке непросто понять, почему Галя с Серёжей иногда дерутся, ибо в нашей семье даже не кричат. Но я стараюсь объяснить им, почему так не стоит делать, а Алёнке – почему так происходит с ними. Увы, привычки наших родителей очень долго остаются с нами.
Все, наверное, помнят евангельскую фразу о том, что много званных, да мало избранных. Я хочу сказать: не бойтесь быть званными. Приходя в детский дом, рассказывая об этом другим, вы даёте шанс большему количеству детей найти семью. Ведь когда званных много, то и избранных больше. Екатерина СИЛЬЧЕНКОВА, "Литературная газета" |
